я такая сильная, такая умничка, такая хорошая… кормлю себя подбадриванием. все это время, с поездки в тучково, я катилась на волне высвободившейся энергии, и этот запас подходит к концу. я знаю, что мне необходима максимальная концентрация на текущем моменте, такая же пристальная, как на бюджете. я забываю глубоко дышать и присасываюсь к никотиновой кормушке. я забываю слушать тело, и начинаю ориентироваться на внешние метрики. проверяю, сколько шагов я прошла в день. думаю, сколько и чего ела сегодня, вместо того, чтобы прислушаться к ощущениям.

есть один целый угол внутри, заваленный барахлом. я все смотрю на него, но руки не поднимаются разбирать. гляжу на него, снова и снова, и, устало - потом… а ночью мне снится гниющий папа. перед взором сами собой всплывают картинки этого страшного месяца. папины руки на одеяле. папа в инвалидной коляске. эта ночь, та самая ночь. я чувствую ярость где-то очень глубоко, когда настя что-то делает с его вещами, и эта эмоция очень примитивная, животная. вчера, как завещала оля, вытащила воспоминание о шиповнике на пасху. все внутри сжимается. выплывая из кошмара, начинаю скучать. очень часто ловлю себя на ступоре, когда встречаюсь с папиными обрядами. избегаю яблок… смешно, но страшно. не могу заставить себя разбирать его комнату, хотя понимаю, что это необходимо, внетренне.

внимание к своему существу. внимание, большое, всеобъемлющее. раздавать то, что могу дать. чувство вины отнимает энергию. чрезмерная озабоченность внешним видом отнимает энергию. желание угодить отнимает энергию. мне же нужно высвобождение. любая эмоция имеет право на существование. верить себе, верить себе, верить себе.